Ебать пиздец.

Лада вернулась.
Да-а, за прошедшее время это место изменилось до трепетной неузнаваемости: в груди щемило от мысли о том, что, увядший сейчас, раньше этот парк вызывал нежнейшее благоговение одним только своим видом. Лада с грустью оглядела осины, опустившие тяжёлые ветви к земле, и с тяжестью на сердце вздохнула. Не хотелось признавать, что парк погибал.
«Как мало мне тогда нужно было для счастья, - собака бросила взгляд на лавку, под которой пролёживала брюхо всё своё свободное время, - а что сейчас? О-о-о, старая шавка, да кому ты теперь нужна. Даже родной парк не дождался твоего возвращения».
Хаски опустила голову, принюхиваясь к обледенелой земле, и замерла, прикрыв глаза. Она слушала, и, кажется, даже ветер затих над верхушками, чтобы не прерывать ностальгической минуты забвения.

В современном мире любые изменения неизбежны. Наука идёт вперёд, медицина развивается, технологии поднимаются на уровни куда выше тех, что были год, два, три назад. Автору этого поста надо писать сочинение на тему "our world in 100 years", но он здесь, взываемый к болезненной рефлексии, к воспоминаниям о былом, о прошлом, о том, что когда-то так грело душу.

О том, что греет душу сейчас нашей чудесной героине.

Лада втягивает носом воздух, и лёгкие окутывает приятным холодом: в этом году зима выдалась крепкой и снежной, а потому прогулка для старых костей была почти отрадной.

Она слышит всё. Но душу тяготит до боли знакомый цокот когтей о замерзшую землю; Лада поднимает голову и тут же расплывается в кривозубой улыбке, завидевшая вдалеке свою старинную (во всех смыслах) подругу.

— Что, пескоструйщица, нашла себе работу? - хмыкает она, криво скаля клыки. - Сколько лет прошло? Ты успела состариться настолько, что теперь посыпаешь дорожки песком, чтобы не скользили?

Лада щурится от удовольствия: она знает, что Перси не взыщет обиды в её словах, а потому с блаженным удовольствием идёт навстречу, чтобы столкнуться со старой псиной лбами и потереться мордой о её плечо.